Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– И если кто-то из нас начнёт похваляться перед другими своим собственным золотым деянием, то ему будет до конца дня объявлен бойкот, – подытожил он.
А Денни добавил:
– Мы будем делать добро скрытно, и горе тому, кто начнёт этим хвастаться!
Какое-то время в книге не появлялось новых записей. Я очень внимательно приглядывался к поступкам всех остальных, однако не мог усмотреть ничего золотого и ничего выдающегося, хотя некоторые из нас потом поведали мне о своих свершениях и признались, сколь были удивлены, что никто их не заметил.
Я, кажется, уже говорил вам, как глупо, когда пишешь книгу, рассказывать о каждом прожитом дне. Ведь тогда поневоле начнёшь повторять одно и то же, а это скучно. Одни и те же игры, да ещё еда.
Уделять слишком много времени описанию того, что съел на завтрак, обед и ужин, как-то нелепо – совсем не в духе настоящих героев, которые походя утоляют голод пирогом с дичью, а жажду – глотком вина из бурдюка.
Тем не менее должен признать, что еда, которой вы прежде никогда не попробовали дома, достойна упоминания. Торт. Слоёные язычки. Пироги с заварным кремом и изюмом. Колбаски в тесте. Шарлотка с яблоками. Мёд в сотах. Кентский пирог. Взбитые сливки с сахаром и вином. Столько парного молока, сколько в вас влезет. Опять-таки сливки, уже не взбитые, к пятичасовому чаю. И сыр к нему же.
Отец попросил миссис Петтигрю готовить то, что ей нравится, вот она нам и подавала все эти потрясающие непривычные кушанья.
Излагая историю добротворцев, не могу умолчать, что некоторые из нас по-прежнему позволяли себе шалости.
Чтобы долго не распинаться, упомяну, как Ноэль, забравшись в трубу кухонного очага, выпал оттуда вместе с тремя кирпичами, старым гнездом скворцов и тонной, не меньше, сажи. Хорошо ещё, летом очаг не использовали, поскольку готовили в прачечной.
Не стану распространяться и о проделке Г. О., который проник в маслобойню. Зачем это ему понадобилось, я лично так и не понял. Правда, миссис Петтигрю уверяла, будто уж ей-то всё сразу стало ясно, вот она и позволила Г. О. наесться сливками всласть, если ему их так захотелось. Короче, она заперла его в маслобойне и не выпускала до самого чая.
После выяснилось, что время он там коротал не в одиночестве. Туда пробралась по каким-то своим надобностям ещё и кошка. И когда самый младший мой брат счёл цель собственного визита исчерпанной, то сначала чуть-чуть поскучал, а затем, слив оставшееся молоко в бидон, попробовал научить кошку плавать в нём. Воображаю степень отчаяния Г. О., когда она, даже не попытавшись учиться, оставила на его руках царапины, следы от которых не сходили несколько недель.
Сожалею, что приходится ябедничать, ведь Г. О. ещё очень юн и ему вечно влетает за всё, что он ни сделает. Однако против правды не пойдёшь: именно он нарушил запрет по поводу слив во фруктовом саду, срывать которые нам строго-настрого не велели. Мы и пальцем их не касались. Только не Г. О.
И тут, конечно, доля вины ложится на Ноэля. Это он наплёл, будто слива, которую не сорвали, а надкусили прямо на дереве, не до самой косточки, потом залечит следы зубов, как человек – лёгкую, несмертельную рану. И эти два умника понадкусывали все сливы, до которых дотягивались, но надкусанные места, ясное дело, такими и остались.
Освальд, который старше своих братьев, до подобных глупостей не докатывался. Единственное, в чём он может себя упрекнуть, – это ловушка, устроенная им для миссис Петтигрю в тот день, когда она, заперев Г. О. в маслобойне, собралась куда-то пойти, нарядившись в самое лучшее. Ловушка эта представляла собой банку с водой, которая при определённых условиях опрокидывалась.
Это не было со стороны Освальда продуманным злом, однако действовал он безрассудно и легкомысленно и о поступке своём имел после все основания сожалеть. Да он и без всех этих оснований сожалел, когда ему стало ясно, что шутить так над женщинами недостойно джентльмена.
Я вспомнил, как мама, когда мы с Дорой были ещё совсем маленькие, учила нас быть очень вежливыми со служанками. Ведь работа у них тяжёлая, а живут они далеко не так хорошо, как мы.
Здесь, в Моут-хаусе, мысли о маме посещали меня гораздо чаще, чем в Блэкхите, особенно когда я находился в саду. Мама очень любила цветы и рассказывала нам с Дорой о большом саде своего детства и юности. Помню ещё, как мы помогали ей сеять цветы. Полагаю, сад Моут-хауса маме наверняка бы понравился. Но это, увы, мечты о несбыточном.
Сёстры и «белые мышки» обходились без нехороших поступков, если, конечно, не считать одолженные у миссис Петтигрю швейные иглы, из-за которых она очень сердилась, так как одолженное равняется украденному, однако я больше по этому поводу распространяться не стану.
Ну вот, полагаю, теперь вы имеете представление, как проходили те дни, о которых я раньше не упоминал. В целом же жизнь наша в Моут-хаусе складывалась прекрасно.
Длительную прогулку (просьба не путать её с паломничеством, предпринятым нами позже, о чём речь ещё впереди) мы совершили в тот самый день, когда разгорелась битва подушками. Подобные сражения обычно не устраивают после завтрака, и оно бы, наверное, не разразилось, не поднимись Освальд в спальню за складным ножом.
Ножик, который лежал у него в кармане пиджака, срочно ему понадобился, чтобы нарезать проволоки для силков на кроликов. Это очень хороший нож. В нём есть пилка, штопор и ещё несколько очень полезных приспособлений.
Спустился обратно Освальд не сразу. Его задержало устройство ловушки из простыни на кровати Дикки. А тот, словно почувствовав, что замышляет старший брат, поднялся следом узнать, куда исчез Освальд. И когда ему стала ясна причина длительного отсутствия, он швырнул в брата подушку. Грянул бой.
Остальные, услышав шум, поспешили на место сражения. Все, кроме Доры. Она не могла из-за ноги. И Дейзи тоже остереглась подниматься. Эта до сих пор нас, мальчиков, когда мы все вместе, немного побаивается. Считает слишком грубыми. Вот что бывает, если у человека всего один брат.
Бой вышел отличным. Элис поддерживала меня, а Ноэль с Г. О. встали на сторону Дикки. Денни тоже кинул пару подушек, но,